МХТ им. А. П. Чехова: Вадим Верник: я стараюсь видеть в человеке только хорошее

Любовь к театру у Вадима Верника возникла ещё в детстве. Это был синтез зрительской страсти и невероятного интереса ко всему, что писали и говорили о сцене и людях, занимающихся этим делом. Как признаётся он сам: «Детское увлечение осталось со мной, я никуда от этого не ушёл, иду одной дорожкой». Что, в общем, неудивительно, потому что папа, Эмиль Григорьевич Верник, был главным режиссёром литературно–драматического вещания Всесоюзного радио. И всё же брат Игорь выбрал актёрскую профессию, через много лет это сделал и племянник Григорий, а Вадим остался верен своей мечте и не ошибся.

Сегодня Вадим Верник — известный журналист и ведущий программ на радио и телевидении, а с недавних пор и на платформе ВК. В багаже несколько книг с интервью, а совсем недавно вышли ещё две — «Майя Плисецкая. Пять дней с легендой» и «Галина Вишневская и Мстислав Ростропович. Концерт для голоса и виолончели», написанные на основе его давних телевизионных фильмов.

Вадим, ждать ли продолжения этой серии?

Да, у меня есть уже две идеи (улыбается). Книга о Плисецкой возникла совершенно случайно, но, к счастью, оказалась очень востребована, и я понял, что мои журналистские мемуары интересны людям. Решил продолжить эту историю. Мне захотелось рассказать и о других великих личностях, легендах, о тех, кто определял культуру ХХ века.

Пять дней, проведённых с Майей Плисецкой, перевернули твое представление о ней, как о человеке. Не было ли такого с Вишневской и Ростроповичем, с кем-то из них?

Это была совсем другая история.

А с кем из них тебе было проще, легче общаться, может быть, энергетически?

И в том, и в другом случае я чувствовал себя комфортно. Эти люди были очень позитивны и расположены ко мне. Это давало дополнительную энергию. Плюс они эмоциональные. И никто из них не говорил и не намекал: «Давайте закругляться».

В книге ты рассказываешь о телефонном разговоре с Ростроповичем, в котором он предложил тебе в рамках фильма поехать ещё в Лионскую оперу на репетицию Вишневской в спектакле «Галина». Сказал, что все расходы берёт на себя, а в итоге, когда ты переспросил про это, вдруг нервно среагировал, мол, нет, и если сами не сделаете, то всё отменим. Очень странное, противоречивое поведение. Не представляю твое тогдашнее состояние. ..

Конечно, я был в шоке, хотя заранее настроился на то, что Мстислав Леопольдович может быть противоречивым. Но такое моё состояние длилось несколько секунд. Я как-то сумел себя собрать и больше к этой теме не возвращался. Хотелось думать о хорошем, а не о плохом.

«Майя Плисецкая, как была, так и остаётся загадкой»

Ты сделал не приторную книгу, не боялся рассказать, например, о том, как Вишневская, можно сказать, набивала себе цену, когда уже не хотела играть спектакли в Большом театре, а её уговаривали, и что она делала, говорила…

Это её характер. Она очень открытая, очень эмоциональная, и, наверное, не всегда была дипломатичной. Но все её принимали такой, потому что она большая певица и яркая, сильная личность.

Какое впечатление произвела книга на дочерей? Они всё приняли?

Я очень волновался, как Ольга и Елена воспримут книгу. Это же мой субъективный взгляд на этих двух великих личностей. Он может быть спорным, но это то, какими я их увидел и почувствовал. Но Ольга сказала мне много добрых слов. Для меня это безумно дорого. И она добавила, что фотография с обложки книги — мамина любимая, и что, когда отца не стало, она попросила именно её увеличить и повесить в загородном доме. Вот такое мистическое совпадение. Потом Ольга предложила сделать презентацию в Центре оперного пения Галины Вишневской. Так счастливо сложилось, что и Елена приехала в Москву. Мы встретились все вместе. С Ольгой я познакомился здесь, а Елена была участницей того нашего фильма, но с 1996 года я её не видел, и для меня эта встреча тоже была большой радостью. И ещё мы записали интервью для моей программы «Театральная среда» на радио «Культура».

Что сразу бросалось в глаза в отношениях Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича?

Что они как одно целое: понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда, что между ними абсолютная гармония. И, конечно, Галина Павловна с уходом мужа во многом потеряла смысл жизни. Ольга рассказала мне, что после этого события мама уехала за город, жила там и каждый день просила ставить ей записи отца, хотя в принципе не любила слушать ни его записи, ни свои.

А как, по твоему ощущению, каждый из них относился к их роскошной коллекции антиквариата?

Они оба к этому относились с уважением. Вместе собирали всё. Но Галина Павловна, как женщина, наверное, больше значения этому придавала. Она мне рассказывала, как любит мыть фарфор. Это была её личная территория.

Удивительная история, что тебя пустил в свою «тайную комнату» Мстислав Леопольдович. Я, увидев её фото в твоей книге, была поражена. Но это даже трогательно…

Да, я тоже удивился, потому что эта комната сильно отличалась от остального пространства в доме. Оно было очень бытовое, функциональное, а там царил абсолютный хаос, творческий беспорядок. Везде, в том числе на полу, были разбросаны ноты, исписанные листы, книги. Мстислав Леопольдович сказал, что сейчас ещё всё убрано (смеётся), а я думал: «А как же когда не убрано?» Это такой беспорядочный порядок. Я увидел там картину Сальвадора Дали, которая стояла где-то в углу, и мне стало понятно многое. Как здорово, что я попал в это сакральное пространство.

А больше ты не виделся с ними? В частности, с Галиной Павловной после её переезда в Москву?

Нет, так случилось, что больше мы не виделись.

Вернусь к книге «Майя Плисецкая. Пять дней с легендой». Что же подтолкнуло тебя через столько лет взяться за это? Это какая-то мистическая история.

Мне неожиданно позвонил Дима Воробьев, режиссер монтажа, с которым мы делаем программу «2 ВЕРНИК 2» на канале «Культура», и сказал, что обнаружил в своих архивах видеокассеты с теми съёмками. Он никакого отношения к тому фильму не имел, и я не понимаю, как кассеты к нему попали, и он сам этого не знает. И мне захотелось сделать книжную версию наших разговоров с Майей Михайловной, поскольку в фильм вошло процентов десять. Общение с ней оставило очень сильное впечатление, и Плисецкая, как была, так и остаётся загадкой и для меня, и для многих. Она по-прежнему вызывает живой интерес, как двадцать и сорок лет назад.

Плисецкая тебя сразу приняла?

Да, и я не понимаю, почему она ко мне прониклась, отнеслась с уважением, доверием и вниманием. Майя Михайловна сказала, что ей комфортно общаться со мной. У нас с первых же минут возникло особое энергетическое поле. Но я робкий, стеснительный человек, тем более тогда был совсем молодым, и её энергия меня подавляла. И я старался делать сверхусилия, чтобы «оставаться на поверхности» (улыбается). Мы встретились в маленьком финском городке Миккели, где она гастролировала, и оказались в замкнутом пространстве в прямом смысле слова. Я был счастлив проводить время только с ней, потому что ей некуда было торопиться, и мы общались абсолютно неформально.

Ты удивился, увидев её не такой, как ожидал?

Да, моё первоначальное представление о Плисецкой сложилось благодаря её автобиографической книге «Я, Майя Плисецкая…», в которой она рассказывает, как воевала со всем миром, потому что он не отвечал ей взаимностью, но у неё был очень жесткий конфликтный характер. Там она сводила счёты со многими неугодными ей людьми. На мой взгляд, книга оказала ей плохую услугу. Она хотела облегчить свою душу тем, что вылила на страницы весь негатив. Я же увидел совершенно другую Плисецкую — мягкую, мудрую, доброжелательную, очень спокойную. Кстати, именно тогда я убедился в том, что нельзя ни о ком составлять чёткого мнения, пока ты сам с человеком не пообщаешься. В общем, вся моя «концепция» стала рушиться, как карточный домик, и я не старался этот каркас сохранить. Я шёл за героиней и «переобувался на ходу». Я рассказывал в книге и о моих наблюдениях за Майей Плисецкой в кадре и за кадром. Как-то я сделал ей комплимент, отметив, какая красивая у нее кофта, а она сказала, что вчера на рынке её купила. Но у неё могла быть кофта и от Кардена. «Тоже неплохо», —прокомментировала Майя Михайловна. Она спокойно к этому относилась.

Кстати, а Родион Щедрин так и не видел книгу?

Уже видел и тоже мне сказал много добрых слов и, главное, что Майе бы это понравилось, что для меня очень важно. Мы общались несколько месяцев назад по телефону. Меня поразило, насколько молодой и энергичный голос у Щедрина. К сожалению, недавно Родиона Константиновича не стало…

«Чем больше человек делает, тем больше он успевает»

Вадик, а когда ты полюбил балет?

Я рано начал интересоваться балетом и могу сказать, что разбираюсь в нём, но категорически не считаю себя балетным критиком. Впервые я увидел Майю Плисецкую по телевизору и был ею совершенно заворожён. В шестом классе так счастливо сложилось, что папина коллега по работе на радио Сония Давлекамова, которая была ещё авторитетным балетным критиком, достала четыре билета на «Кармен-сюиту». И мы пошли с Игорем и родителями. Было три билета в десятом ряду и один в первом. И на первом ряду сидел я! Наверное, я этого больше всех хотел. Я помню как сейчас: первый ряд, пятнадцатое место. А потом у нас на театроведческом факультете в ГИТИСе на втором курсе была музейная практика, и мне захотелось прийти в Большой в новом качестве. Мне выписали пропуск, и я полгода мог спокойно ходить и на репетиции, и на спектакли. Мне очень повезло, я много что увидел за это время. Я застал Екатерину Максимову с Владимиром Васильевым, помню блистательный «Дон Кихот» с их участием. Плисецкую ещё раз в «Кармен-сюите» увидел. И «Анну Каренину», и «Чайку» с ней тогда тоже посмотрел. Меня пускали в ложи бельэтажа, конечно, стоя, но это было всё равно счастье. Я видел совершенно чудесную репетицию «Ромео и Джульетты» с Натальей Бессмертновой и Александром Богатырёвым, и помню, как репетировала Галина Уланова с Людмилой Семенякой.

А как ты относился тогда к опере и классической музыке? Что слушал до встречи с Вишневской и Ростроповичем из их творческого багажа?

И оперу я тоже слушал. Мы часто с Игорем в детстве ходили на утренние спектакли в Большой театр в рамках программы «День школьника». Сильнейшее впечатление на меня тогда произвела Елена Образцова в опере «Хованщина». Ее Марфа — роковая красавица с холодным взглядом и тёмной энергией. А какой потрясающий голос! Вишневскую и Ростроповича по понятным причинам я мог слушать только в записи и уже будучи взрослым. В моём детстве они были «персонами нон грата» в нашей стране.

Когда ты понял, что хочешь поступить на театроведческий факультет?

Я с пятого или шестого класса делал альбомы, куда вклеивал вырезанные из журналов фотографии актёров, программки со спектаклей, статьи, рецензии. Руководствовался какой-то своей логикой, собирая их, и ручкой писал вступительный текст к каждому альбому. Были у меня альбомы по истории Художественного театра, Малого, Большого, «Современника», альбомы, посвящённые Татьяне Дорониной, Олегу Ефремову, Андрею Миронову… Я этим занимался настолько увлечённо, что у меня всегда были с собой журналы, вырезки, клей. И я любил читать книжки о театре. Помню двухтомник режиссёрских записок Гончарова, который Андрей Александрович подарил папе. Конечно, тогда я не всё понял в этой книжке, но всё равно она произвела на меня сильное впечатление. Книгу Анатолия Эфроса «Репетиция — любовь моя» я тоже про- читал в детстве и тоже не всё понял, но на эмоциональном уровне всё это грело мою душу и давало дополнительное подтверждение того, что я правильно делаю, желая поступать на театроведческий факультет. Не знаю, откуда я вообще слово «театроведение» узнал, но не было ни колебаний, ни сомнений, ни иных интересов. Эта дорога была ровной, я, что называется, вскапывал и поливал одну грядку в отличие от Игоря, который в какой-то момент думал всерьёз заняться журналистикой и был бы, я уверен, прекрасным журналистом. Я очень хорошо помню, как после спектакля «Спешите делать добро» по Рощину мы шли по Чистопрудному бульвару из «Современника», обсуждая постановку, и Игорь увидел там так много смыслов! Но он выбрал актёрский путь и не ошибся.

Ты учился на театроведении, но стал журналистом, интервьюером, а не критиком…

Я быстро понял, что живое общение мне ближе. Вскоре после института сделал в «Московском комсомольце» огромное интервью с Марком Захаровым. Это было что-то невероятное. А во время учёбы я был весь в комплексах. Мне казалось, что все лучше меня, умнее. Только после института я задышал свободно. А у брата всё было не так. Олег Николаевич Ефремов уже на третьем курсе увидел спектакль «Наш городок» Уайлдера, где Игорь играл главную роль, и сказал, что берёт его во МХАТ.

Можешь назвать свои самые яркие впечатления от недавних работ брата и племянника?

Я смотрю все их спектакли, и для меня это всегда огромная радость. На мой взгляд, очень неожиданным у Игоря получился Дорн в недавней «Чайке» МХТ, которую поставил Константин Хабенский, а в проекте Хабенского и Александра Цыпкина «Жил-был дом» он невероятно трогательно играет роль кота. Прекрасная работа у Игоря и в спектакле «Торговцы резиной» в компании «Арт-Партнер ХХI» Леонида Робермана в режиссуре Петра Шерешевского, где его герой — человек драматической, даже трагической судьбы, при этом в образе есть и клоунское начало. Гриша мне очень понравился в спектакле «Острые предметы» в театре «Антракт», где у него потрясающие партнерши Виктория Исакова и Ирина Старшенбаум, и в «Пигмалионе» в театре на Бронной, где он служит, у него главная роль. Если говорить о кино, то у брата я бы отметил сериалы «Первый номер», «Дайте шоу» и новый сезон «Мосгаза», а у племянника, разумеется, «Игры». Ещё мне очень понравился сериал «Васильки», он трогательный, тёплый. Гриша играет героя в молодости, а Игорь — его же через сорок лет, и за этим интересно было наблюдать. Гриша долго не хотел сниматься вместе с отцом, но тут они в кадре не пересекаются.

У тебя сейчас очень много сфер деятельности. Изменился ли график жизни, режим? Может быть, на что-то не хватает времени, например, на сон?

Нет, ничего не изменилось, и сплю я столько же. Я считаю, что чем больше человек делает, тем больше он успевает, потому что появляется определённая степень концентрации. Праздного расслабления у меня нет, но мне это и не нужно. Хотя, наверное, у меня нет возможности часто общаться с теми, с кем я хочу. Но это небольшие издержки. Главное, я занимаюсь любимым делом и всем, что меня очень увлекает.

От чего при такой нагрузке ты получаешь максимальную подпитку? Может быть, появились спортивные увлечения?

Нет, спортом я не занимаюсь. Даже не знаю, что мне даёт силы и энергию. Я очень люблю водить машину, релаксирую так.

Ты волнуешься перед интервью, может быть, перед новым человеком, мэтром, очень сложным героем, или это пропало с годами?

Я такими категориями не мыслю. У меня нет психологических барьеров. Я сосредотачиваюсь, концентрируюсь перед разговором. Критерий один — интересно мне, или неинтересно. Я делаю интервью с тем, с кем интересно,и у меня вырабатывается адреналин.

Ты уже год делаешь интервью на ВК в программе «Актёрская студия Вадима Верника», где присутствуют зрители, как правило, студенты театральных вузов. Есть ли для тебя разница, когда ты говоришь с героем один на один или в присутствии публики? Это тоже не вызывает никакого волнения?

Это вызывает подъем адреналина. Но если раньше, признаюсь, я боялся публики, хотел, чтобы разговор был очень личным, то сейчас, видимо, с опытом это уже не имеет особого значения.

Тебе важно, чтобы твой герой был не только талантливым, но и хорошим человеком?

Конечно, приятнее иметь дело с хорошим, добрым человеком, но для меня главный критерий — талант.

У тебя никогда не было разочарований в людях, в том числе, в интервьюируемых?

Вообще не было такого. Нет плохих людей. В каждом человеке есть что-то хорошее. И я стараюсь видеть именно это. У меня с юности было так: если я с человеком общаюсь, значит, он мне интересен, соответственно, я хочу видеть в нём только хорошее.

С некоторых пор я вижу тебя исключительно в одежде чёрного цвета. Почему так? А на отдыхе, когда лето, море, жара, всё то же самое?

Чёрные шорты и чёрная майка, хотя и белая тоже есть (улыбается). Я себя в этом комфортно чувствую. Для меня чёрный — самый светлый и радостный цвет.

Пресса

Вадим Верник: я стараюсь видеть в человеке только хорошее, Марина Зельцер, журнал «Атмосфера», 1.10.2025

Игорь Хрипунов в программе «Театральная среда Вадима Верника», Вадим Верник, радио «Культура», 17.09.2025

Аня Чиповская в «Актёрской студии» Вадима Верника (видео), VK Видео / Кино Mail, 11.09.2025

«Театральная среда Вадима Верника»: Планы нового театрального сезона 2025/2026, радио «Культура», 10.09.2025

Сергей Волков в программе «Театральная среда Вадима Верника», Вадим Верник, радио «Культура», 27.08.2025

Мхатовская «Чайка» слетала в Китай, Вадим Верник, Ok!, 26.08.2025

«Театральная среда Вадима Верника»: Памяти Олега Табакова, Вадим Верник, радио «Культура», 13.08.2025

Вадим Верник рассказал, почему на гастролях в Китае покажут именно «Чайку», Ольга Шаблинская, Аргументы и факты, 1.08.2025

Павел Табаков в программе Вадима Верника «Актёрская студия» (фестиваль «Театральный бульвар»), VK Видео / Кино Mail, 6.07.2025

Александра Ребенок в программе Вадима Верника «Актёрская студия» (фестиваль «Театральный бульвар»), VK Видео / Кино Mail, 28.06.2025

«Жил. Был. Дом.». Александр Цыпкин и Константин Хабенский. Паблик-ток после кинопремьеры, Театр в кино, 31.05.2025