| «Бартошевич смог обрести этот статус: критик как художник, театровед как артист»Павел Руднев, Театрал, 9.10.2025 Алексей Бартошевич был ветвью Художественного театра. И когда он уже под конец жизни понял, что становится старейшиной, хранителем памяти, он с удовольствием об этом рассказывал на правах едва ли не единственно выжившего свидетеля. Как он самозародился из недр, от корней, как персональное соприкосновение с культурой МХТ сформировало целеполагание и характер человека крупной мысли, но и человека сомнения.
Он никогда не хотел власти и мучался, если ему предлагали не размышлять, а судить и распределять. Со смехом вспоминал, как советовали ему возглавить ту или иную институцию. Зачем власть, если есть авторитет, заработанный за мысль и обязанность просвещения? При том, что хуже всего Алексей Вадимович верил, что можно исправить вселенную просвещением. Вообще сомневался в миссии интеллигента, не покидая этой страты персонально, в том, что культурой можно кого-то остановить. Проживший почти целый век, он знал, что бывает время, когда культура бессильна, когда скрипач оказывается не нужным, факультативным.
Уильям Шекспир в его лексиконе оказывался метафорой театральной свободы. Шекспир – это про всё, про всю территорию театра. Шекспир – это антизапрет, антиправило, антиханжество. Это вечно прекрасная культура Ренессанса, где человек и его творчество становятся в центре вселенной. Функция человека –творческое преображение мира, а у фантазии границ не существует. Шекспир –эталон свободы творчества.
Считается, что Бартошевич изучал Шекспира. А ведь на самом это не так. Проблемы текстологии, семантики, лексикона Шекспира, точности знаний об елизаветинской эпохе, проблемы книжного Шекспира, переводоведения волновали его не так сильно, как театральные интерпретации. Шекспир жил только в живом театре, не в книге. Шекспир оказывался в его рассказах тем, что помогало любой эпохе высказываться о себе. Шекспир это чистый лист, на который каждое время наносит свои иероглифы.
Он все время просил учеников: не подменяйте историю театра историей драматической литературы. Пишите о театральной материи, а не о природе текста. Театроведческая школа устала от литературоцентризма.
Его интересовало, как материя спектакля раздувает величие Шекспира, как буковки растут в размерах, как наслаивается понимание и рецепция, как ширится вечно растущий смысл. Он защищал театр интерпретации и трактовки, а не театр буквалистский, театр костюмной драмы, театр театроведческих интересов.
«Правильно поставить Шекспира» была для него фразой пошляка. Его герменевтический анализ послешекспировских эпох утверждал безграничность человеческой мысли. Шекспир выдержит любую трактовку, любое желание через него высказаться, потому что только истинные ценности не боятся интерпретации и пародирования. Более того, Шекспир остается в культуре потому и оттого, что его вечно интерпретируют. Болью Бартошевича оказывались только тексты, которые не ставились долго, забывались режиссурой. И он постоянно напоминал: а вот есть, ребята, «Кориолан», а есть «Цимбелин», а еще «Троил и Крессида».
Бартошевича бесконечно интересовала тема внезапного колоссального интереса к шекспировским комедиям в 1930-1940е годы в советском театре. Ему справедливо казалось, что, когда ничего нельзя и многих художников можно было не досчитаться, Шекспир мог спасти цивилизацию российского театра от гибели и обезлюдения. Ренессансная закваска смехом вылечивала болезнь системы.
Ведь и у Хаксли в романе восстановление вселенной начинается с томика Шекспира. И Калибан в фильме Питера Гринуэя, исполнив приказ Просперо сжечь все волшебные книги, тайно оставляет себе томик Уильяма Шекспира. Если действительно от всей вселенной останется том всех сочинений Шекспира, мир можно восстановить заново.
Редко бывает так, что критик, театровед равен художнику по статусу. При всей невероятной, показательной скромности этого человека и этого учителя, который окружал себя постоянно молодежью, Алексей Бартошевич смог обрести этот статус: критик как художник, театровед как артист. Народный театровед России.
Последняя лекция Алексея Бартошевича в МХТ.
Оригинал статьиСимфония судьбы, Катерина Антонова, Петербургский театральный журнал, 5.07.2025 Виноваты мы…, Ирина Селезнёва-Редер, Петербургский театральный журнал, 31.05.2025 | |
