| Александр Блок и Художественный театр: «Роза и Крест»Дарья Федосова, Медиацентр МХТ, 28.11.2025 28 ноября исполняется 145 лет со дня рождения Александра Александровича Блока (1880 – 1921). В этом имени – целая эпоха. Кажется, что сам Серебряный век, полный тоски по недосягаемому, сосредоточился в поэзии Блока. Герои своего времени – Блок и Художественный театр – встречались. Но не совпали. В сегодняшнем тексте – о том, как сцена МХТ не приняла поэта.
«Радость – страданье одно»
В 1912 году предприниматель и меценат Михаил Терещенко заказал Александру Блоку либретто к балету с сюжетом из средневековой провансальской жизни. Желания заказчика совпали с одержимостью поэта: Блок недавно вернулся из Франции и был совершенно покорен этой страной, а Средние века увлекали его с юных лет. Александр Александрович с восторгом взялся за работу.
Однако через пару месяцев балет превратился в оперу, а опера – в пьесу. Усложнялся сюжет, вырисовывались характеры, и Блок уже не мог уместить свой порыв в рамки жанра.
Поэт воплощал свои давние замыслы: его пленяла не только «сказочная» эстетика эпохи Средневековья, но и красота ее романтических идей. Вообразите: рыцари и их дамы сердца в прекрасных замках, возвышенная любовь и глубокая вера, подвиги и преданность. Всё это манило символиста.
Для своего сюжета Блок выбрал основу – французскую средневековую новеллу «Фламенка». А прообразами некоторых персонажей стали разные литературные герои и исторические личности.
Сюжет у поэта складывался такой:
XIII век, Франция, замок в Лангедоке. Изора, жена сварливого графа, томится в меланхолии и поручает влюбленному в нее рыцарю Бертрану отыскать трувера. Изору мучает песня, которую когда-то спел при дворе музыкант: «Радость-Страданье… сердцу закон непреложный…». Граф заточает жену в башню, а преданный рыцарь отправляется на поиски певца. Найдя трувера Гаэтана и доставив его в замок, Бертран бросается на защиту замка от нападения восставших и после сражения умирает от ран. А Изора, кажется, так и не осознает глубины чувств рыцаря.
20 января 1913 года в дневнике Блока появляется запись: «Вчера — кончена „Роза и Крест“». Название поэт выбрал символичное: роза воплощала счастье, а крест – страдание. Эти образы пронизывали всю пьесу. А в главных строках – строках песни Гаэтана – говорилось:
«…Сдайся мечте невозможной,
Сбудется, что суждено.
Сердцу закон непреложный —
Радость – Страданье одно!
Путь твой грядущий – скитанье,
Шумный поет океан.
Радость, о, Радость-Страданье –
Боль неизведанных ран!
Всюду – беда и утраты,
Что тебя ждет впереди?
Ставь же свой парус косматый,
Меть свои крепкие латы
Знаком креста на груди!»
В пьесе Блок выразил мысль: счастье неразрывно связано со страданием, да и само страдание – счастье. История Бертрана и Изоры стала историей неслучившейся любви, а песня Гаэтана – пророческой.
«С „Розой и Крестом“ всё перипетии…»
Когда Блок работал над «Розой и Крестом», он мечтал, чтобы пьесу поставили в Художественном театре:
«Если Станиславскому пьеса понравится и он найдет ее театральной, хочу сказать ему твердо, … что никому не верю, кроме него одного. Если захочет, ставил бы и играл бы сам – Бертрана. Если коснется пьесы его гений, буду спокоен за всё остальное».
Между тем поэт часто читал «Розу и Крест» друзьям, знакомым и коллегам по цеху. Всюду – фурор. Вскоре Александр Блок решился написать Станиславскому с просьбой послушать его пьесу.
«Глубокоуважаемый и дорогой Константин Сергеевич. Есть у меня пьеса „Роза и Крест“. Если бы Вы согласились послушать ее, Вы доставили бы мне большую радость. Если есть у Вас желание прослушать пьесу и если найдется время, очень хотел бы я прочесть ее Вам одному».
Но после долгожданной встречи Блок записал в дневнике: «Читать пьесу мне было особенно трудно, и читал я особенно плохо, чувствуя, что Константин Сергеевич слушает напряженно, но не воспринимает. Из разговоров выяснилось, что это — действительно так. Он воспринял всё действие как однообразное, серое, терял нить. … По-видимому, и с Художественным театром ничего не выйдет, и „Розу и Крест“ придется только печатать, а ставить на сцене еще не пришла пора».
И Александр Александрович, отчаявшись, отдал пьесу в печать. Лишь через три года Владимир Немирович-Данченко обратился к поэту с просьбой разрешить «Розу и Крест» к постановке в Художественном театре. МХТ тогда переживал кризис, и писатель Леонид Андреев посоветовал основателям театра вернуться к мысли о драме Блока. Обрадованный предложением поэт, разумеется, согласился.
Первая репетиция состоялась в марте 1916 года. О весенних встречах в театре поэт писал своей матери: «Несмотря на то, что к вечеру устаю до неприличия, чувствую себя в своей тарелке. Каждый день в половине второго хожу на репетицию, расходимся в шестом часу. Пока говорю главным образом я, читаю пьесу и объясняю, еще говорят Станиславский, Немирович-Данченко и Лужский (актер и режиссер Василий Лужский был на постановке вторым режиссером – прим. ), а остальные делают замечания и задают вопросы».
Однако почти сразу с работой возникли сложности. В первую очередь, из-за распределения ролей. Василий Лужский писал в дневнике: «С „Розой и Крестом" всё перипетии. То М. П. Лилина придет в смущение от трудности работы. Владимир Иванович (Немирович Данченко – прим. ) не верит в Гаэтана—Шахалова, а хочет Качалова, не веря в него – Бертрана! Сегодня он долго говорил с Гзовской, а она еще дальше его».
С самого начала не складывалось всё: постоянно менялось распределение ролей, всё усложнялась и усложнялась работа над декорациями и костюмами. Составив предварительный чертеж декораций, Лужский предложил спроектировать сценографию художнику-мирискуснику Мстиславу Добужинскому. Он с радостью согласился, но его неожиданно призвали в армию, и процесс снова затянулся. А помимо объективных препятствий, возникали и художественные разногласия, едва ли не у всех участников постановки.
Мхатовцы, будучи приверженцами психологического реализма, а иногда даже натурализма, норовили наполнить спектакль деталями и подробностями. Например, Станиславский предлагал, чтобы Бертран выносил ночной горшок Изоры, а служанка непременно пахла луком. А Немирович штудировал исторические труды о Средних веках, чтобы спектакль получился достоверным.
Блок же то противился, то соглашался. Он настаивал, что «Роза и Крест» – не историческая драма, и потому не стоит восстанавливать средневековый быт во всех подробностях. Однако героев своих он называл «квадратными», то есть земными, пошлыми, бездуховными, и только голос певца пробуждал в них что-то возвышенное. И следуя этой трактовке, постановка должна была быть реалистической.
Кроме непонимания, возникала еще одна проблема: в Художественном театре редко удавались постановки по поэтическим текстам. Основатели пытались работать со стихами так же, как с прозой, – с точки зрения психологии и реалистичности. А поэтические тексты не поддавались. Возможно, с «Розой и Крестом» случилось то же – подход мхатовцев был чужд пьесе.
Немирович-Данченко планировал открыть сезон 1917/1918 годов спектаклем «Роза и Крест», но грянула революция – репетиции прервали. А когда Константин Станиславский решил вновь вернуться к пьесе, все прошлые находки показались ему неподходящими. Декорации Добужинского отвергли и передали работу над сценографией художнику Ивану Гремиславскому, а репетиции начали заново. На этом этапе основатели решили разделить обязанности: Станиславский занялся общими принципами постановки и художественным решением, а Немирович – работой с актерами.
К концу 1917 года всем вновь мерещилась надежда, что будущий, юбилейный, сезон можно будет начать премьерой пьесы Блока. Владимир Иванович даже предложил поместить эмблему розы и креста на занавес: «Перед началом каждого акта после открытия нашего занавеса с „Чайкой“ открывается еще один занавес с эмблемой „Розы и Креста“». Но идея эта ушла «в долгий ящик», а работа над спектаклем снова заглохла.
Летом 1919 года часть труппы, которую прозвали «качаловской», во время гастролей по Югу России оказалась отрезана от Москвы войсками белых. Артисты (а среди них были исполнители главных ролей – Василий Качалов и Николай Массалитинов) несколько лет скитались по стране.
Почти четыре года упорной и дотошной работы над постановкой так и не принесли плодов. Спектакль «Роза и Крест» мог стать этапным в истории Художественного театра. Но и из-за творческих разногласий натуралиста-Станиславского с символистом-Блоком, и из-за внешних обстоятельств, премьера так и не состоялась. Мечта оказалась недосягаемой.
Оригинал статьиЧёрный квадрат, Наталия Каминская, Петербургский театральный журнал, 21.11.2025 Идиотики, Антонина Шевченко, Театръ, 20.11.2025 Симфония судьбы, Катерина Антонова, Петербургский театральный журнал, 5.07.2025 Виноваты мы…, Ирина Селезнёва-Редер, Петербургский театральный журнал, 31.05.2025 | |
